Землетрясение в Армении - 30 лет спустя

Землетрясение в Армении — 30 лет спустя. «Мы хотя бы дали людям возможность похоронить их родственников по-христиански», — отмечает британский спасатель Реджи Берри, глядя на могильные камни на кладбище над армянским Спитаком. Тридцать лет назад он с друзьями-пожарными прилетел сюда, чтобы спасать людей. Однако на их долю остались лишь тела. Очень много тел. На кладбище на холме над Спитаком — надгробие за надгробием, семья за семьёй с одинаковой датой смерти: 7 декабря 1988 года. День, когда произошло землетрясение. Под многими надгробиями — те, кого обнаружил в развалинах Реджи Берри. В декабре 1988 года на помощь СССР примчались команды спасателей из многих западных государств. В их числе были и 23 пожарных из английского графства Ланкашир. 2-е членов того отряда — командир Пол Бёрнс и пожарный Реджи (Реджинальд) Берри — вместе с корреспондентами Би-би-си и Общественного радио Армении спустя 30 лет опять приехали в Спитак. 7 декабря 1988 года за девятнадцать минут до полудня мощный подземный удар уничтожил город Спитак и разрушил тысячи зданий в соседних городах на севере Армении. Землетрясение убило свыше 25 тысяч человек в Спитаке, Кировакане (ныне Ванадзор), Ленинакане (ныне Гюмри), Степанаване и остальных городах и деревнях региона. Это было время перестройки и открытости миру, и генеральный секретарь Советского Союза Михаил Горбачёв — он в момент землетрясения был с визитом в Америке — призвал западные государства помочь советской Армении. «Это было нечто абсолютно необычное — то, что Горбачев попросил о международной помощи, что западных спасателей пригласили в СССР, — рассказывает Пол Бёрнс, — и, я думаю, местные жители тоже были поражены, что люди с Запада прибыли им помочь». Ирландец Бёрнс и его бойцы-англичане собрались за 2 дня. Снаряжение у них, разумеется, было. Питание — саморазогревающиеся пайки — а также куртки, тёплое бельё, носки и спальные мешки им дали по первой же просьбе представители ещё одной страны-противника СССР в холодной войне: американские военные с базы Бёртонвуд под Ливерпулем. Советское посольство поставило в лондонском аэропорту столик, чтобы в срочном порядке выдать спасателям визы. Но потом дорога до Спитака затянулась на 3 дня. Отчасти — из-за бардака (багаж со снаряжением на сутки потерялся в Шереметьево), отчасти — из-за того огромного потока людей и техники, что направлялся в Армению. «Разумеется, мы ехали, чтобы спасать людей. Но когда мы добрались, стало понятно — и в силу мощи землетрясения, и из-за этой задержки в пути — что наша спасательная операция превращается в операцию по поиску тел», — отмечает Берри. В Спитаке в первые дни после землетрясения был сильный мороз, и британцы отлично понимали, что если под завалами и оставались живые люди, то шансов выжить 5 дней без тепла и воды у них было очень мало. «Однако надежда умирает последней. Бывали случаи, что людей доставали из-под завалов и спустя 24 дня… Поэтому ты всё равно надеешься, и подгоняешь своих людей снова, и снова, и снова в надежде, что всё-таки обнаружишь кого-то живым», — рассказывает Пол Бёрнс, который до того работал на землетрясении в Италии в 1980 году. «Мы были расстроены и подавлены, — вспоминает Берри. — Какая-то надежда была, да, однако… Никто же не мечтал откапывать трупы, правда же?» Но именно этим и вынуждены были заняться. «Останавливаешься оглядеться — и видишь одни развалины, а между ними — маленькие группки выживших. Люди жмутся к кострам из оконных рам и тому подобного, бродят явно в шоке, — рассказывает Бёрнс. — И эти люди все время подходили ко мне с фотографиями своих родственников, показывали, где они могли быть». Британцам очень запомнилось, как хорошо держались, с каким достоинством вели себя многие из тех спитакцев, чьих родных они откапывали из развалин. В одном месте люди в момент первого толчка стояли на улице в очереди в банк — и здание рухнуло прямо на них. Британцы одного за другим откапывали находившихся в этой очереди и укладывали в гробы. За всем этим, стоя на куче обломков, наблюдала одна девушка. «Мы закончили где-то в 2 или 3 часа ночи. Она подошла ко мне и задала вопрос, не могут ли мои пожарные открыть для нее гробы, потому что она ищет маму, — отмечает Бёрнс. — И в третьем или четвёртом гробу она увидела свою мать. Она лежала там с сумочкой, пожилая дама, точно такая же, какие стоят в очередях в банк по всему миру. И эта девушка — она обняла по очереди всех моих пожарных, она всем выразила благодарность, у нее хватило на это сил!» Два старика, два экс-пожарных из английской провинции, бродят по Спитаку и хотят найти среди новой застройки места, где они работали 30 лет назад. Это сложно, однако у них получается. Помогает, помимо прочего, то, что улицы остались там, где были до катастрофы. Вот тут на углу — находясь на перекрестке, сообщил Реджи Берри — был многоэтажный дом, а в подвале находилось какое-то детское учреждение. Одна женщина и днем и ночью сидела рядом, пока англичане раскапывали завал. Её ребёнка тогда так и не обнаружили. Однако она все равно подарила пожарным 2 банки компота. Сказала: «Это все, что у меня есть. Спасибо, что постарались мне помочь». «Вот тут был полевой госпиталь, вертолетная площадка, а по всему периметру — гробы, — Пол Бёрнс обводит рукой большую захламленную площадку на краю Спитака, где до землетрясения находился стадион. — Гробы с телами. В 5-10 ярусов. Это был пункт сортировки погибших». Гробы были не только на стадионе, они были повсюду. Спасатели даже обедали, сидя на гробах с трупами внутри. Это не было каким-то неуважением к погибшим, говорят британцы, и никем в том аду не воспринималось как таковое. Просто не на что больше было сесть. Есть воспоминания и более страшные чем обед на гробах. «Это был мясник, — признается Пол. — То есть, позже оказалось, что мясник. Его родственники собрались вокруг. Меня заверили, что они хотят получить останки любой ценой». «Я буду помнить это до тех пор, когда всё для меня закончится, — отмечает Реджи. — Человека придавило тяжеленной бетонной балкой. Она рухнула ему на ноги. Верхней части головы не было. И мы никак не могли извлечь тело целиком. Родные хотели получить останки. И мы решили… Сказать прямо. Я разрубил его лопатой. Мы вытащили туловище с руками и тем, что осталось от головы, поместили в гроб… И его родные , они были очень благодарны! Они просто хотели похоронить останки по-христиански […] Они жали мне руку, они выражали мне благодарность — тому, кто только что разрубил их деда или их отца лопатой!» Очень большую опасность представляли собой повторные толчки, афтершоки. Некоторые были довольно сильными, даже разрушительными. Находясь на перекрестке у того самого дома, где в подвале был размещен то ли детский сад, то ли музыкальная школа, Пол вспоминает, что часть многоэтажки обвалилась, а часть, осев, осталась стоять. Родители просили достать детей. Трупы детей. «Мы с коллегой заползли в какой-то дальний угол развалин, — признается Пол, — и в момент, когда мы лежали лицом к лицу, каска к каске в этой щели и обсуждали, где же могут быть дети, ударил сильнейший афтершок. Всё здание над нами заходило ходуном. Мы молчали, и я подумал — мы оба подумали — что тут же погибнем. Просто погибнем и всё». Однако обошлось. После этого инцидента Бёрнс решил ввести «политику чистого неба»: не работать под нависающими развалинами и в помещениях. В Спитаке британских друзей встретил Самвел Матосян. В настоящее время он директор местного Дома культуры, а тридцать лет назад был директором одной из спитакских школ. Самвела завалило в его кабинете, голова и рука оказались зажаты между обломками, рука сломана, однако ему удалось выжить. Очнулся, самостоятельно освободился, вылез из развалин и вместе со всеми занялся спасательными работами. А спустя 5 или 6 дней познакомился с британцами. Самвел рассказывает, что случайно зашел в палаточный городской штаб, и там, у партийного руководителя Спитака Норайра Мурадяна, как раз были британцы. «Он позвал меня: вот, как раз ты — директор, преподаватель, знаешь, где расположены все школы. Проводи вот эту бригаду, пусть они проводят поисковые работы». И Самвел повел британцев по развалинам школ и детских садов — искать трупы детей. Потом, уже позже, британские пожарные привозили в Спитак гуманитарную помощь, сборные домики, средства на которые дала армянская община Манчестера (в этих домиках живут по сей день), всякий раз встречались с Самвелом, он сам ездил в гости к ним в Англию — в общем, стали друзьями. Однако это всё было в 90-х, прошло много лет, и Самвел очень, очень рад, что Пол и Реджи, которым теперь 75 и 69 лет, смогли приехать ещё раз. Ещё один спутник британцев в Спитаке — житель Москвы Георгий Шабад. В настоящее время он — солидный и немолодой бизнесмен, а тогда был девятнадцатилетним студентом-математиком, который примчался вместе с тысячами остальных советских студентов-добровольцев помогать пострадавшим от землетрясения. Сначала Георгий работал на том самом стадионе на сортировке трупов, однако спустя сутки военные его прогнали, потому что, как он отмечает, работать больше 24 часов на такой психологически опустошающей работе не разрешалось. Георгий, отлично говоривший по-английски, нашел палаточный лагерь британцев и стал их переводчиком. «Наверное, правильно, что мы были здесь. Не знаю, насколько мы смогли помочь, но, по крайней мере, точно есть ощущение, что если б остались дома, то пожалели бы, — размышляет Георгий в разговоре с корреспондентом Общественного радио Армении. — То есть, возможно, мы всё-таки делали это больше для себя. Помогая другим, помогаешь себе. Я сейчас чувствую, что и правильно, что я тогда находился здесь». Британцы помогли Армении не только тем, что разбирали завалы, а позже привезли сборные домики и остальные подарки. Они, профессиональные спасатели, вместе с коллегами из ФРГ, Франции, Италии, Швейцарии и остальных государств, сначала просто своим примером, а потом снаряжением и организацией обучения помогли создать в Армении высокопрофессиональные добровольческие спасательные отряды. Мовсес Погосян в настоящее время возглавляет представительство немецкого Красного Креста в Армении, а в декабре 1988-го он являлся 33-летним ученым-физиком из Еревана. Когда случлось землетрясение, Мовсес, как и многие, сорвался с места и приехал в Ленинакан — спасать людей. «Спустя 3-4 дня мы заметили, что кто-то рядом работает гораздо более аккуратно и организованно, чем мы. Аккуратно одеты. Отлично экипированы: и фонари, и баклажки, и аккумуляторы и генераторы, и палатки… Это были зарубежные спасатели. Из Швейцарии, Германии, Австрии, Великобритании, из Америки и Японии. Они как будто ходили на простую работу. Никакой паники, как будто ничего особенного и не произошло», — рассказывает Мовсес. Контраст со «стихийными» спасателями, которые съехались со всей Армении и из разных мест СССР, был разительным. «Мы героически рванули туда, чтобы помочь, но мы же мешали другим! Мы устраивали пробки на дорогах и раненые умирали в автомобилях! Мы даже не знали, что такое синдром сдавливания — мы не знали, что нельзя сразу извлекать человека из завалов, если у него раздавлена конечность, необходимо наложить жгут, в противном случае он погибнет. Мы не знали таких простых вещей!» Кроме того, землетрясение показало, что и официальные советские структуры не готовы к подобным катастрофам мирного времени. «Мы прекрасно были готовы на случай войны, однако в этом случае те силы, которые должны были реагировать, они капитулировали! Потому что часть бойцов гражданской обороны сразу же рванула по домам проверить, что там. А других таких организаций у нас не было», — признается Погосян. Пол Бёрнс очень хвалит военных СССР за то, как они организовали операцию в Армении, особенно быструю эвакуацию раненых в больницы Москвы и остальных городов. Но Мовсес Погосян рассказывает: да, у военных была четкая структура и много рабочих солдатских рук, была куча техники: бульдозеров, кранов, вертолетов и самолетов — но разница с профессиональными гражданскими спасателями заключалась в том, что те были обучены спасать людей. И уже в январе 1989 года молодые армянские интеллигенты решили основать первый добровольческий спасательный отряд. Его назвали «Спитак», а первым командиром отряда стал Мовсес Погосян. В настоящее время таких отрядов в Армении несколько, все хорошо обучены и оснащены, и какую-то, пусть и не очень большую, роль в этом сыграл и Пол Бёрнс, который в середине 90-х привёз по просьбе Погосяна двадцать костюмов для работы в сильном задымлении и десять костюмов для спасения людей под водой, а также организовал обучение работе в этих костюмах. После землетрясения, в 90-х годах, Пол с коллегами приезжал в Армению и привозил разную помощь ещё двенадцать раз. Но пусть помощь от немцев, французов или британцев была очень нужна, само значение приезда сотен зарубежных спасателей в Армению в 1988 году оказалось, по словам Мовсеса Погосяна, намного шире. «Это землетрясение ударило не только по нашему государству, Армении. Оно ударило по „железному занавесу“, — отмечает Погосян. — Мы поняли, что люди из Германии, Франции, Италии, Великобритании, Америки — такие же люди, что они так же чувствуют боль, что их слёзы выглядят так же, как наши. Данное землетрясение разрушило наш менталитет, нашу уверенность, что за „железным занавесом“ находятся враги».