В память об Eszter СТРУКТУРА ГЛОБАЛЬНОЙ КАТАСТРОФЫ Риски вымирания человечества в XXI веке Препринт Предисловие Вводное слово Н

В память об Eszter СТРУКТУРА ГЛОБАЛЬНОЙ КАТАСТРОФЫ Риски вымирания человечества в XXI веке Препринт Предисловие Вводное слово Н. Глава 23. Наиболее вероятные сценарии глобальной катастрофы. Теперь мы можем попытаться обобщить результаты анализа, представив наиболее вероятный сценарий глобальной катастрофы. Речь идёт не об объективной оценке реальных вероятностей, которые мы можем вычислить только относительно падения астероидов, а о субъективной оценке, то есть « best guess » – наилучшей догадке. Очевидно, что такая оценка будет окрашена личными предпочтениями автора, поэтому я не стремлюсь выдавать её за объективную точно вычисленную вероятность и буду корректировать по мере появления новой информации. В этой оценке я учитываю как вероятность самих событий, так и их близость к нам по времени. Поэтому я приписываю малые вероятности нанотехнологической серой слизи, которая, хотя и возможна технически, но затмевается более ранними рисками, связанными с биотехнологиями. Точно так же создание ядерного оружия судного дня требует многих лет и экономически нецелесообразно, поскольку ущерб такого масштаба дешевле и быстрее будет нанести с помощью биологического оружия. Эти предположения сделаны относительно предполагаемых угроз даже с учётом того, что люди будут стараться им противостоять настолько, насколько позволяют их возможности. Итак, я вижу два наиболее вероятных сценария окончательной глобальной катастрофы в XXI веке, ведущей к полному вымиранию человечества: Внезапный сценарий, связанный с неограниченным ростом искусственного интеллекта, который имеет недружественные в отношении человека цели. Системный сценарий, в котором ведущую роль играет биологическое оружие и прочие продукты биотехнологий, но также применяется ядерное оружие и микророботы. Кроме того, свою роль играют распространение сверхнаркотиков, загрязнение среды, исчерпание ресурсов. Суть этого сценария в том, что какого-то одного уничтожающего людей фактора не будет, а возникнет вал множества факторов, превосходящий все возможности по выживанию. Наиболее вероятное время действия обоих сценариев – 2020-2040 годы. Иначе говоря, я полагаю, что если уж эти сценарии реализуются, то с шансами более 50 % они произойдут в указанный промежуток времени. Эта оценка обоснована тем, что в свете текущих тенденций обе технологии вряд ли созреют до 2020 года или после 2040 года. Теперь попытаемся проинтегрировать все возможные сценарии с учётом их взаимного влияния так, чтобы итоговая вероятность была равна 100 % (при этом следует рассматривать эти цифры как мою предварительную оценку с точностью до порядка). Оценим общую вероятность вымирания человечества в XXI веке, в соответствии со словами сэра Мартина Риса, в 50 %. Тогда кажутся убедительными следующие оценки вероятности вымирания: 15 % – недружественный ИИ или борьба разных ИИ уничтожает людей. Я приписываю ИИ такую высокую вероятность, потому что именно ИИ будет обладать способностью обнаруживать всех людей без исключения и воздействовать на них, в большей мере, чем другие факторы. 15 % – системный кризис с многократным применением биологического, нано и ядерного оружия. 14 % – нечто неизвестное. 1 % – неудержимое глобальное потепление и другие варианты природных катастроф, вызванных деятельностью человека. 0,1 % – естественные природные катастрофы, 0,9 % – неудачные физические эксперименты. 1 % – серая слизь: внезапная нанотехнологическая катастрофа. 1 % – ядерное оружие судного дня. Оставшиеся 50 % приходятся на шансы того, что в XXI веке люди не вымрут. Они видятся состоящими из: 15 % – позитивная технологическая сингулярность. Переход на новый этап эволюционного развития. 10 % – Негативная сингулярность, в ходе которой люди выживают, но утрачивают значение. Варианты: выжившие в бункере, люди как домашние животные у сверхлюдей, безработные у телевизора. Власть переходит к ИИ и машинам. 5 % – Sustainable development – человеческая цивилизация развивается без скачков в технологиях и без катастроф. Это предлагается традиционными футурологами в качестве наилучшего варианта. 20 % – Откат на стадию постапоклиптического мира. Разные уровни деградации. Теперь рассмотрим возможное влияние на эти цифры разных форм DA . Формула Готта, взятая в отношении всего количества людей на Земле, даёт не очень большие шансы вымирания в XXI веке – на уровне 10 %, однако значительно ограничивает шансы человечества прожить следующее тысячелетие или больший срок. Ещё один вариант рассуждений с использованием DA и формулы Готта состоит в её рефлексивном применении, – и правомерность такого применения серьёзно оспаривается 1 . А именно, если применить формулу Готта к моему в множестве всех людей, которые знают о формуле Готта (то есть к номеру по дате вхождения в это множество), то либо DA будет скоро окончательно опровергнут, либо шансы выживания в XXI веке оказываются призрачными. Это связано с тем, что одно из самых экстремальных и спорных решений проблемы референтных классов, к которым относится DA , состоит в том, что он относится только к тем людям, которые о нём знают. Такое решение проблемы референтных классов предложил ещё сам первооткрыватель DA Картер, когда впервые докладывал о DA на заседании Королевского общества. Экстремальность этого решения в том, что поскольку в прошлом было очень немного людей, которые знают о DA (примерно десятки тысяч в настоящий момент), то тот факт, что я обнаруживаю себя так рано (то есть первых десятках тысяч) в этом множестве, говорит, согласно логике самого DA , что и в будущем будет примерно столько же знающих о нём людей. Поскольку число знающих о DA непрерывно нелинейно растёт, то уже через несколько десятков лет оно должно было бы достигнуть миллионов. Однако, согласно логике самого DA , это маловероятно, раз я обнаружил себя так рано в этом множестве. Следовательно, что-то помешает тому, что множество знающих о DA достигнет такой большой величины. Этим фактором может быть или опровержение DA , или то, что просто не будет людей, которые будут им интересоваться. Как и многие другие варианты DA , этот вариант можно опровергнуть, указав на то, что я не являюсь случайным наблюдателем DA в случайный момент времени, а некие априорно присущие мне особенности привели к тому, что я интересуюсь разными непроверенными гипотезами на ранних стадиях обсуждения. Рассуждение Картера-Лесли не даёт прямой оценки вероятности, а только модифицирует априорную оценку. Однако вклад этой модификации может быть столь значителен, что конкретная величина априорной оценки вероятности становится не важна. Например, Дж. Лесли приводит следующий пример применения рассуждения Картера-Лесли в своей книге: априорную вероятность вымирания человечества в ближайшее время полагается равной в 1 %, и разрыв между численностью человечества при «плохом» и при «хорошем» сценарии в тысячу раз. Тогда этот априорный 1 % превращается у него через формулу Байеса в апостериорные 50 %. Однако если мы применим те же положения к нашей априорной вероятности в 50 %, то получим шансы вымирания в 99,9 %. Наконец, третий вариант Доказательство Конца Света в формулировке Бострома-Тегмарка, адаптированной мной к менее масштабным природным процессам, не оказывает существенного влияния на вероятность природных катастроф в XXI веке, так как ограничивает степень недооценки их частоты одним порядком, что всё равно даёт шанс меньше 0,1 %. Наихудшим (но совершенно не обязательным) проявлением эффекта наблюдательной селекции была бы недооценка вероятности глобальной ядерной войны. Эта недооценка бы повысила ожидаемую частоту ядерной войны от одного события раз в несколько десятков лет до одного события раз в несколько лет. Всё же верхняя граница – это ещё не само значение, так что последствия не столь плохи. Итак, непрямые способы оценки вероятности глобальной катастрофы или подтверждают оценку порядка 50 % в XXI веке, или резко увеличивают её до 99 % ­– однако те варианты рассуждений, в которых вероятность резко возрастает, не обладают столь же высокой степенью доказанности (99 %). Поэтому мы можем остановиться на суммарной оценке в «более, чем 50 %». Гораздо проще придумывать сценарии глобальной катастрофы, чем способы её предотвращения. Это наводит на мысль о том, что вероятность глобальной катастрофы весьма велика. При этом все описанные сценарии могут реализоваться в xxi веке. Ник Бостром оценивает вероятность глобальной катастрофы как «не менее 25 процентов». Мартин Рис – в 30 процентов (на 500 ближайших лет). По моему субъективному мнению, она больше 50 процентов. При этом её погодовая вероятность больше 1 процента и продолжает расти. Пик этого роста придётся на первую половину XXI века. Следовательно, очень многое сейчас зависит от нас. Вместе с тем предсказать конкретный сценарий в настоящий момент нереально, так как это зависит от множества неизвестных и случайных факторов. Однако растёт число публикаций на темы глобальных катастроф, составляются досье по рискам, через несколько лет эти идеи начнут проникать и в органы власти всех стран. Становится понятным оборонное значение нанотехнологий и допускается возможность создания «серой слизи». Понимание серьёзности рисков должно сплотить всех людей на переходный период, чтобы они могли объединиться перед лицом общей угрозы. Анализ рисков глобальных катастроф даёт нам новую точку зрения на историю. Теперь мы можем оценивать режимы и политических деятелей не с точки зрения того, что хорошего они сделали для своей страны, а с той точки зрения, с которой видно, насколько эффективно они предотвращали глобальную катастрофу. С точки зрения будущих жителей XXII века будет важно не то, как хорошо или плохо мы жили, а насколько мы постарались, чтобы вообще дожить до будущего. В заключение имеет смысл высказаться о принципиальной непредсказуемости глобальных катастроф. Мы не знаем, произойдёт ли глобальная катастрофа, и если да, то как и когда. Если бы мы могли это знать, то «заранее подстелили бы соломку». Это незнание похоже на то незнание, которое есть у каждого человека о времени и причине его смерти (не говоря уже о том, что будет после смерти), но у человека есть хотя бы пример других людей, который даёт статистическую модель того, что и с какой вероятностью может произойти. Наконец, хотя люди и не очень-то любят думать о смерти, но всё же время от времени каждый о ней думает и как-то учитывает в своих планах. Сценарии же человеческого вымирания практически вытеснены в общественное бессознательное. Глобальные катастрофы отгорожены от нас пеленой как технического незнания, связанной с нашим незнанием реальных орбит астероидов и тому подобного, так и психологической, связанной с нашей неспособностью и нежеланием их предсказывать и анализировать. Более того, глобальные катастрофы отделены от нас и теоретическим незнанием – мы не знаем, возможен ли Искусственный интеллект, и в каких пределах, и мы не знаем, как правильно применять разные версии Доказательство Конца Света, которые дают совершенно разные вероятностные оценки времени человеческого выживания. Мы должны признать, что на каком-то уровне катастрофа уже произошла: окутывающая нас тьма непостижимости затмила ясный и понятный мир предсказуемого прошлого. Недаром одна из статей Ника Бострома называется: «Технологические революции: Этика и политика во тьме» [Bostrom 2007]. Нам потребуется собрать всю имеющуюся у нас ясность сознания, чтобы продолжить путь в будущее. Часть 2. Когнитивные искажения в оценке глобальных рисков. Глава 1. Общие замечания. Ошибка как интеллектуальная катастрофа. Можно предложить следующую метамодель глобальных рисков: основным глобальным риском является, с одной стороны, то, что цивилизация одновременно порождает много разных глобальных рисков, а с другой стороны – принципиальная не способность человека и созданных им систем всемирной власти управлять глобальными рисками. Это доходит до уровня парадокса: то, что нам угрожает – это, как выразился Билл Джой, "знания массового поражения". Однако наша неспособность противостоять этим угрозам связана с нашим незнанием. Незнанием самих рисков, а потом незнанием деталей того, кто и где начал реализовывать конкретный риск. Избыток знаний с одной стороны сталкивается с крайним недостатком знаний с другой стороны. Отсюда и единственный (но малоприятный) вывод: уровень контроля должен быть пропорционален уровню угрозы. Знание угроз должно быть равно угрозе от знаний. Анализу первой половины этой дилеммы была посвящена первая часть этой книги. Здесь же мы рассмотрим причины неспособности человека и созданных им всемирных систем управления адекватно реагировать на возникающие глобальные риски. Полный анализ теории принятия решения относительно глобальных рисков ещё пока написан, и здесь мы ограничимся оставлением списка основных когнитивных искажений, который могут влиять на оценку глобальных рисков и принятие решений. Когнитивные искажения в оценке глобальных рисков можно уподобить искажениям на неком канале связи. В начале этого канала стоит сама возможность глобальной катастрофы, а в конце – реализация этой возможности. Среда этого канала – это человеческое общество в своей исторической конкретике. Описание этого как «канала связи» условно, но оно поможет нам упорядочить огромную массу когнитивных искажений и прочих ошибок в принятии решений. То есть когнитивные искажения не витают сами по себе в пространстве. Они приобретают значение в той мере, в какой современное общество оказывается неспособным предотвратить те риски, которые оно технически могло бы предотвратить. Рассмотрим разные этапы прохождения этого сигнала. Для примера возьмём условный физический эксперимент, ведущий к образованию «синей слизи». 1. Фаза незнания. На первой стадии никто не знает о самой возможности «синей слизи». В начале нет никакой возможности об этом догадаться, но потом оказывается , что вообще-то, если бы поставили некие опыты или продумали последствия, то можно было бы догадаться и раньше. 2. Фаза идеи. На следующей стадии появляется человек, который предположил, что «синяя слизь» возможна. Затем он предполагает, что «синяя слизь» приведёт к глобальной катастрофе. 3. Фаза споров. На этой фазе он начинает взаимодействовать с другими людьми, обсуждая возможность «синей слизи». Он сталкивается с огромным количеством непонимания, отвержения. Здесь играет масса когнитивных искажений. 4. Фаза партий. В какой-то момент возникает группа единомышленников. Тут можно вспомнить теорию научных революций Куна. Эта группа единомышленников стремится сообщить о своих идеях лицам, принимающим решения. Идёт политическая борьба. 5. Фаза правительств. Наконец, большинство мировых правительств соглашаются с опасностью «синей слизи». Начинается правительственная активность по борьбе с «синей слизью». Создаются комитеты, принимается протокол по «синей слизи». Аналог – борьба с глобальным потеплением. При этом идея «синей слизи» искажается. Цветут теории заговора о том, что «синей слизи» не существует. 6. Фаза реагирования. Поступают сообщения, что возник очаг «синей слизи» в одной республике. Необходимо немедленно принимать оперативные меры. Наши рассуждения о глобальных рисках подвержены тем или иным систематическим ошибкам и искажениям, которые оказывают влияние на конечные выводы этих рассуждений, а, следовательно, и на нашу безопасность. «Ошибки» не вполне точное слово – по-английски это называется ‘ cognitive biases ’, что можно перевести как «предубеждения» или «отклонения в ходе рассуждений», или, если употребить точный психологический термин, «когнитивные искажения». Когнитивные искажения являются естественным свойством человеческого ума, и в этом нет никакого оттенка «вины», который со школьной скамьи связан с нашим представлением об «ошибках». Однако важно знать, что поскольку когнитивные искажения – это естественное свойство человека, возникшего эволюционным путём, то каждый подвержен им и может найти их в своих рассуждениях. Основной способ исправления когнитивных искажений – эксперимент – не может помочь нам в случае глобальных рисков. Поэтому мы должны гораздо ответственнее подойти к задаче безошибочного мышления о них. При этом важно помнить, что любые списки когнитивных искажений предназначены для поиска ошибок в своих мыслях, а не для победы в спорах с другими людьми, поскольку во втором случае это приведёт только к накоплению ошибок в своей системе и закрытости к новой информации. Даже если вклад каждой из нескольких десятков возможных ошибок мал, вместе они могут отклонить вероятностную оценку того или иного сценария в разы и привести к неправильному приложению средств обеспечения безопасности. Не трудно убедиться в силе этих ошибок – достаточно опросить нескольких людей, знающих одни и те же факты о человеческой истории, и попросить их дать уверенный прогноз на XXI век – и вы увидите, насколько будут различаться конечные выводы: одни будут уверены в неизбежности исчерпания нефти, другие верить в торжество ветроэнергетики, третьи ожидать мировой пандемии; одни буду считать вероятность применения ядерного оружия огромной, другие полагать, что это крайне маловероятно. Исследователь глобальных рисков должен знать об этих подводных камнях. В этом разделе предпринимается попытка составить список таких ошибок. Использованы работы зарубежных и российских исследователей, а также авторские наработки. Базовым текстом по проблеме является статья Елиезера Юдковского «Систематические ошибки в рассуждениях, потенциально влияющие на оценку глобальных рисков» [Yudkowsky 2008а] в упоминавшемся уже сборнике «Риски глобальной катастрофы». Данный список не заменяет эту статью, в который приведён математический и психологический анализ ряда приведённых здесь когнитивных искажений. Однако многие описания факторов ошибок взяты из другой литературы или обнаружены самим автором. Анализ возможных ошибок в рассуждениях о глобальных рисках является шагом на пути к созданию методологии работы с глобальными рисками, а значит, и к их предотвращению. Интересно стремление разных групп, исследующих альтернативные сценарии будущего, составить своё список интеллектуальных ловушек. Например, недавно появилась статья о ‘ cognitive biases ’, влияющих на оценку теории «пика Хуберта», то есть исчерпания запасов нефти 1 . Цель работы – свести возможные когнитивные искажения в удобный и структурированный список. При этом максимальное внимание уделено полноте списка, а не доказательству каждого отдельного пункта. Однако уже сейчас понятно, что данный список неполон, и его нетрудно расширить по крайней мере вдвое, например, взяв список всех открытых когнитивных искажений и проверив его применимость к глобальным рискам. Данный список не претендует ни на полноту, ни на точность классификации, и некоторые его пункты могут оказаться тождественны другим, но сказанным иными словами. Подробное разъяснение каждой отдельной возможной ошибки в оценке риска заняло бы весь объём статьи. (см. например, мою статью «Природные катастрофы и антропный принцип» [Турчин 2007b], где одна из приведённых в этой статье возможных причин ошибок разбирается на более чем 20 печатных страницах.) Вместе с тем важно помнить, что ошибкам в рассуждениях в той же мере свойственная патологическая самоорганизация, как и ошибкам и цепочкам событий, которые приводят к реальным катастрофам. Это означает, что даже небольшие ошибки, приводящие к небольшому отклонению оценок, имеют тенденцию зацепляться одна за другую, взаимоусиливаясь, особенно при возникновении положительной обратной связи с ними. Ложный вывод – это интеллектуальная катастрофа. Нетрудно проследить на примере реальных аварий, как ошибочные рассуждения пилотов самолётов приводили к катастрофам, и даже обозначить, какие именно ошибки в рассуждениях они совершили. Можно сказать, что почти любая катастрофа происходит из-за человеческих ошибок. Эти ошибки хронологически выстраиваются так: вслед за ошибками в рассуждениях о возможностях идут ошибки в конструировании, в «предполётной» подготовке, в пилотировании, в управлении критической ситуацией, в устранении последствий аварии и в анализе её причин. Наши рассуждения о глобальных рисках в основном относятся к первой стадии, к рассуждениям о возможности и предварительной оценке вероятностей тех или иных рисков. Нет смысла выстраивать стратегию противостояния глобальным рискам до того, как определились приоритеты. Соответственно, приведённые в данной статье ошибки также относятся, в первую очередь, к самой ранней фазе противодействия глобальным рискам. Однако они могут проявлять себя и позже, на стадии конструирования механизмов зашиты и принятия конкретных решений. Тем не менее, в этом тексте не ставится задача об анализе ошибок на более поздних стадиях защиты от глобальной катастрофы, хотя и упоминается ряд причин ошибочных действий «операторов». Отдельным вопросом является то, когда именно такие ошибки могут случиться. Одни из этих ошибок происходят в процессе дискуссий в «мирное время», когда общество решает, к каким именно рискам ему стоит готовиться. Другие в полной мере проявляются в аварийных ситуациях, когда люди вынуждены быстро оценить их опасность и принять решения. Грубо говоря, принято разделять все ошибки на ошибки «конструктора» и «пилота». Ошибки «конструктора» совершаются большими группами людей в течение многих лет, тогда как ошибки пилота совершаются одним или малой группой людей в течение секунд или минут. Это может быть, вообще говоря, неверно относительно глобальных катастроф, в случае, если ситуация начнёт развиваться настолько быстро, что проектирование и управление будут развиваться фактически в одном темпе. Есть также вероятность, что некоторые описания ошибок, которые я здесь привожу, могут оказаться объектами моего неверного понимания – то есть тоже быть ошибочными. И нет ни малейших сомнений, что этот список не полон. Поэтому данный список следует использовать скорее как стартовую площадку для критического анализа любых рассуждений о глобальных рисках, но не как инструмент для постановки окончательного диагноза. Опасная иллюзия состоит в том, что ошибки в рассуждениях о глобальных рисках или невелики, или легко обнаружимы и устранимы. Корни этой иллюзии в следующем рассуждении: «Раз самолёты летают, несмотря на все возможные ошибки, и вообще жизнь на Земле продолжается, то значение этих ошибок невелико». Это аналогия неверна. Самолёты летают потому, что в ходе их эволюции, конструирования и испытаний разбились тысячи машин. И за каждой этой аварией стояли чьи-то ошибки, которые каждый раз учитывались и в целом не повторялись. У нас нет тысячи планет, которые мы можем разбить, чтобы понять, как нам правильно обращаться с взрывоопасной комбинацией био, нано, ядерных и ИИ-технологий. Мы не можем использовать и тот факт, что Земля ещё цела для каких-либо выводов о будущем (см. мою статью «Природные катастрофы и антропный принцип»), потому что нельзя делать статистических выводов по одному случаю. И, конечно, особенно потому, что будущие технологии принципиально изменят жизнь на Земле. Итак, мы лишены привычного способа устранения ошибок – проверки. И, тем не менее, именно сейчас нам важнее всего в истории человечества не ошибиться. Возможно, что есть ряд когнитивных искажений и логических парадоксов, которые проявляются только в рассуждениях о глобальных рисках, и которые нами пока не обнаружены, но полностью меняют всю весь ход рассуждений. Точно также я не хочу сказать, что все исследователи допускают все перечисленные здесь ошибки. Наоборот, большинство этих ошибок, вероятно, самоочевидны большинству исследователей – или вообще не кажутся ошибками. Однако есть шанс, что какие-то ошибки пропущены. Под термином «когнитивные искажения» я имею в виду здесь не только нарушения логики, но и любые интеллектуальные конструкции, которые могут оказать влияние на конечные выводы и увеличить риск глобальной катастрофы. Некоторые приведённые ошибки могут не приводить в текущих обстоятельствах к каким-либо последствиям, тем не менее, полезно их иметь в виду. Возможные виды ошибок и когнитивных искажений разделены на следующие группы: Ошибки, возможные только относительно глобальных рисков в силу их специфики. Ошибки, возможные относительно оценки любых рисков, применительно к глобальным рискам. Факторы, оказывающие влияние на принятие неверных решений, могущие проявиться в ситуациях глобального риска. Общелогические ошибки, могущие проявиться в рассуждениях о глобальных рисках. Специфические ошибки, возникающие в дискуссиях об опасности неконтролируемого развития искусственного интеллекта (а также специфические ошибки в рассуждениях о нано-, био- и других прорывных и опасных технологиях – в том числе в ядерных технологии и астрономии.) В печатаном варианте книги они рассматриваться не будут.