Потепление в 2 °С может привести к разрушению почвы

Как не раз сообщали нам экологически и климатологически озабоченные граждане, граница неприемлемого повышения температуры на Земле равна 2 °С от среднегодовой, бытовавшей до начала промреволюции. И дело не в том, что два градуса — это смертельно много, просто в умеренном климате этот скачок может быть равнозначен среднегодовым 5–6 °С — что способно превратить чернозёмы в полупустыни, а Нечерноземье — в степную зону. Ну а для достижения роковой двухградусной отметки в ближайшие десятилетия нужно выбросить в атмосферу 565 млрд тонн углекислого газа, в то время как разведанные мировые топливные запасы (по состоянию на 2012 год) при сжигании дадут 2 795 млрд тонн этого милого вещества. Итоги вы уже знаете: 80% нынешних запасов нефти газа и угля «сжечь нельзя оставить». В том смысле, что, согласно здравствующим климатологам, либо вы завещаете детям выращивать баобабы и арбузы в ближнем Подмосковье, либо, извините, четыре пятых запасов ископаемого топлива станут запасами климатического динамита. Сжечь их ещё удастся, а вот избежать при этом катастрофы — вряд ли. Оттого уже несколько лет экологи по всему миру ненавязчиво внушают: нефтегазовые компании — это МММ («углеродный пузырь»), только, в отличие от г-на Мавроди, с благообразным лицом и более консервативным имиджем.

Возьмем, к примеру, ExxonMobil, крупнейшую частную нефтекомпанию мира. Стоимость её активов (на конец 2013 года) превышает $442 млрд, то есть 0,5% мирового ВВП. По идее, эта цифра — классический пузырь, поскольку сформирована без учёта того, что 80% от миллиардов баррелей запасов продать довольно трудно. И вот ExxonMobil решила прояснить ответ на вопрос, почему она продолжает дезориентировать держателей своих акций рассказами о том, что стóит три годовых ВВП Украины.

Компания заявила инвесторам главное: изменение климата представляет угрозу для её прибыли. И что же она намерена делать, чтобы этой угрозы избежать? А ничего. Дело том, полагают её менеджеры, что все виды энергии понадобятся будущему человечеству, и, делая прогноз на 2040 год, Exxon Mobil Corp. уверена, что к тому моменту востребованность ископаемого топлива ничуть не снизится. Поэтому никаких телодвижений к проектам, не ориентированным на нефть и газ, она делать не будет, по крайней мере пока. Более того, ни в какой «углеродный пузырь» компания не верит. Даже при гораздо более жёстком регулировании выбросов парниковых газов отказаться от извлечения ископаемого топлива человечество не сможет, говорят её представители, просто потому, что другого пути удовлетворения энергожажды растущей мировой экономики нет, а против экономического роста никто не пойдёт. «...Наш взгляд в будущее упирается в мир, где население растёт, экономики развиваются, жизненные стандарты поднимаются, и, следовательно, растёт энергопотребление, — чеканит Exxon Mobil. — Удовлетворение этих нужд потребует всех экономически здравых видов энергии, особенно нефти и природного газа». Ваш взгляд упирается в мир, где ежегодные госсубсидии на покупку нефти и газа равны $1,9 трлн, и если бы не эти вливания, равные ВВП России, доминирующая роль углеводородов на мировом энергорынке в долгосрочном плане была бы немыслима? Ну и что, ведь мнимые $442 млрд активов, как и МММ-2, принадлежат не вам, а потому ваше мнение их владельцам совершенно не интересно. Билл Маккиббен (Bill McKibben), основатель некоммерческой группы по защите мирового климата, сказал так: «Вот вам сокращённая версия заявления Exxon: мы счастливы тем, что перегреваем планету, и нам плевать на любого, кто попытается остановить нас». Так что вперёд, граждане подмосквичи, пишите «Наставление внукам о пользе баобабоводства», никакого госограничения выбросов парниковых газов не будет. Вам кажется, что взгляд Exxon Mobil нереалистичен и квот не избежать? А мы заявляем, что никаких ограничений на добычу ископаемого топлива в ближайшие десятилетия не будет. И если что и похоронит этот сектор, то не мудрые государственные колодки для нефтемейджоров. Упомянутая компания — по сути, американский «Газпром», только частный, отчего сотрудников у неё втрое меньше, а продажи втрое больше. Но при всей экономической эффективности американского гиганта его моральные принципы в целом довольно близки к «нашей» компании: «Делай деньги!» И дело не в том, что, по мнению компании, солнце, ветер и биомасса к 2040 году удовлетворят лишь малую часть глобального энергетического спроса из-за «проблем с масштабируемостью, географическим распределением, непостоянством снабжения и ценой». Технологиям per se наплевать на то, что о них думает бизнес. Но вот степень, до которой эти технологии будут внедрены, прямо зависит от мнения бизнеса. Да, торговые теплоходы с дизельными двигателями появились 114 лет назад, однако победить пароходы смогли лишь полвека спустя. Прогресс определяется степенью нужды в нём, а не уровнем технологического развития.

Exxon Mobil подчёркивает: любая попытка сократить использование ископаемого топлива ударит по ценам на нефть и газ, которые рванут до небес и тем самым сделают их недоступными для бедных стран. Последние, разумеется, никогда с этим не согласятся, утверждают эксоновские эффективные менеджеры. Мы, правда, не совсем понимаем о чём это они. Энергетика — бизнес, а в бизнесе нет ничего личного. Какая, в принципе, разница — что волнует бедные страны? Основные экспортёры нефти — вовсе не бедняки, а ключевым производителем нефти и газа сегодня и вовсе являются США. Мы даже не будем начинать обсуждение вопроса о бедности последних, просто упомянем, что эта страна привыкла вести себя так, чтобы обеспечивать именно собственный экономический рост, что, разумеется, свойственно любому суверенному государству.

Дело, на наш взгляд, не в том, что бедные не смогут позволить себе углеводороды, а в том, что энергетическая стратегия тех же США опирается на сланцевый газ как главный источник наращивания добычи метана, и по меньшей мере до 2035 года американское правительство прогнозирует резкий рост этого сектора. Что же до солнца и ветра, то без единой энергосистемы и крупных ГАЭС надеяться на захват ими рынка сейчас довольно сложно. Поскольку и то, и другое — вещи, которые трудно реализовать без серьёзного госвмешательства, поэтому мы и не верим, что позиция американского государства позволит сделать это. В этом случае в Exxon Mobil правы: газ и нефть останутся основным топливом мировой экономики до тех пор, пока крупнейшая мировая экономика не станет думать иначе. Чтобы на все сто убедиться в этом, достаточно вспомнить историю о торпедировании США Киотского протокола. Таким образом, никакого углеродного пузыря, по крайней мере как продукта накладываемых мировыми правительствами ограничений, не появится. Но есть нюанс. Exxon Mobil — крупная корпорация с очень длинной историей, то есть такая, которая в принципе очень плохо знает, что такое технический прогресс: резких революционных изменений в её палестинах не было очень давно. В то же время мировая энергетика развивается довольно быстро, что часто принуждает крупных, но неповоротливых динозавров делать конфузные прогнозы, вроде бессмертного миллеровско-газпромовского «Сланцевый газ — это Голливуд». Технологии в возобновляемой энергетике развиваются столь же стремительно, как и в сланце десяток лет назад, поэтому заокеанские газпромы могут слегка ошибаться в оценках. Главное же вот в чём: есть страны вроде Японии или отдельных членов ЕС, которые не готовы травить своих граждан водой с пропантами и сланцевым газом. И они развивают возобновляемую энергетику, хотя пока делают это довольно неумело, развертывая солнечные батареи в северных широтах и игнорируя саму идею действительно единой энергосистемы. Но в будущем ситуация наверняка изменится. Нужда — великий изобретатель, и врождённая идиосинкразия к главному поставщику газа в Европу со временем может заставить Германию и прочих изменить свою политику в отношении размещения солнечных батарей. То же относится и к КНР, в последние годы стремящейся избавиться от проблем с ископаемым топливом и на этом пути готовой использовать любые источники энергии. Всё это вместе с набирающим обороты электромобильным сектором вскоре может оставить американскую энергетическую отрасль, переключающуюся на «трудные» нефть и газ, в положении европейских угледобывающих компаний второй половины XX века, которые наращивали добычу после появления дешёвой нефти и начала наступления газа, а затем оказались у разбитого корыта. Как верно заметил экс-председатель ОПЕК Ахмед Ямани, каменный век закончился не потому, что кончились камни.