Радиация в деревнях Челябинской области

Я был в пострадавших от радиации деревнях Челябинской области много раз. Я много где там измерял уровни радиации, много говорил с людьми. Но история, о которой я вам хочу рассказать сейчас, нашла меня только вчера, в воскресенье, ровно за день до годовщины аварии на ПО «Маяк», что в Челябинской области, которая стала первой в СССР радиационной аварией техногенного характера.

Авария случилась 29 сентября 1957 года, пострадали несколько областей СССР, а для ликвидации последствий аварии привлекались сотни тысяч военнослужащих и гражданских лиц, получивших значительные дозы облучения»

И вот первый раз за свои многочисленные поездки в теченские деревни мне довелось познакомиться с «гражданскими лицами», привлекавшимися для ликвидации этой аварии. Речь пойдет о жителях села Татарская Караболка Челябинской области. Они прожили «на радиации» 50 лет. По российскому законодательству, если загрязнение территории превышает 3 Кюри она подлежит отселению. Через год после аварии плотность загрязнения огородов села достигала 26 Кюри. Татарская Караболка продолжает получать по воздуху загрязнение от ПО «Маяк»

Старейшины Татарской Караболки часто вспоминают, как на переселение обещали выделить 1 миллиард 800 тысяч рублей и закрыть проблему. За 1 миллиард переселили второе село - знаменитое Муслюмово, что на реке Теча. А вот куда делись 800 миллионов рублей старики до сих пор пытаются узнать.

Надеясь, что может быть судьбу денег может знать временно исполняющий обязанности губернатора области и кандитат на пост губернатора Борис Дубровский, они обращаются к нему. На дворе уже 2014 год. Они уже не надеятся, что будут отселены. Они просят хотя бы водопровод и газ. Так как дрова содержат плутоний, и он разлетается из печных труб всем на голову. А еще они просят промаркировать загрязненные участки и поставить охрану, потому что по грибы и ягоды приезжают люди из многих мест.

Я в своей жизни видел много чиновных вальяжных ответов. Думал, что ничто не заставит меня удивиться. Но читая отписку одного из министров при новом губернаторе перед людьми пережившими атомный гриб, стал понимать, что чиновники России никогда не перестанут меня удивлять. И возмущать. Министр по радиационной и экологической безопасности Ковальчук сообщает людям, что да, газопровод в деревне в 2015 году будет, а вот чтобы газ появился в домах - личный кошелек и пенсия каждого. На деньги, свободные от уплаты налогов, платежей, лекарств и лечения. Короче на все, что останется от 11 000 рублей в месяц. Так и пишет: «В соответствии с Жилищным кодексом РФ бремя содержания помещения несет собственник помещения».

Дальше лицо чиновное областного масштаба сообщает, что в деревне отобрана куча проб: и воды, и еды, и почвы, и даже тканей нескольких человек. Чтобы проверить на содержание цезия-137. Но результаты неизвестны, а гамма-фон в норме. Поэтому «проживание и хозяйственная деятельность населения на этой территории по радиационному фактору не ограничивается». Тут правда есть, по гамме ситуация лучше, чем в Челябинске. Вероятно, специалисты по радиационной защите не совсем в курсе, что плутоний - это источник альфа-частиц. Они самые большие, но обладают максимальной энергией и представляют опасность тогда, когда проникают в организм человека. Цезий-137 распадается с образованием бета-частиц. И те и другие представляют наибольшую опасность, когда проникают в организм человека. Например, когда они выбрасываются из печной трубы так как газа нет, а Министр пользоваться лесом разрешил.

И вот эту переписку жители Татарской Караболки уже понимать отказываются. Они показывают фотографии родных, которые умерли от рака, начиная от маленьких детей, до сильных взрослых, которые «сгорели за год», они спрашивают как жить на 11 000 рублей, когда печень увеличивается, а коробка лекарств 400 рублей, а в месяц надо две. А еще постоянные боли в суставах и надо снова платить. А еще коммуналка и налоги.

Я говорил с Гульшарой Исмагиловой и старейшинами деревни, которые родились и выросли в деревне Татарская Караболка.

Одной из немногих, кто не был переселен после аварии. Гульшаре в день аварии было 12 лет, и по традиции, сельские школьники вместо первого сентября помогали взрослым убирать урожай. 29 сентября они уже вернулись в школу, заканчивались уроки. И тут затряслась земля. Все побежали по домам. Взрослые, которые прошли войну забрались на деревья, синдром войны заставил их подумать, что снова началась война. Деревня опустела. На улицах никого. Дома плакала старенькая бабушка. Она тоже подумала, что началась война. На горизонте поднялся гриб, которые все мы привыкли видеть в кино. Они его видели, что называется, «живьем».

Через пару дней школу собрали на линейку. Снова была нужна помощь колхозу в борьбе за урожай. Но на этот раз, колхозный бригадир в поле сказал, что нужно всю картошку закапывать обратно в землю, для этого они вырыли траншеи. Возмущенным учителям, которые были изрядно удивлены этим, сказали что так надо и «дело государственное». Так они и закапывали, а потом несколько раз перекапывали, чтобы жившие в послевоенной бедности люди, не выкапывали ее назад.

А потом в деревню пришли люди в костюмах химической защиты. Переписали все дворы и весь скот. Сказали, чтобы все готовились к отселению. Ушли и больше не вернулись. Прилетали они на вертолете, редкой машине в то время. Вся школа сбежалась посмотреть. Некоторых счастливчиков даже покатали…

Ее рассказ прерывает другой участник событий, тоже из «гражданского населения». В 1957 г. он был секретарем комитета комсомола и ему, вместе с 26 другими молодыми парнями доверили ответственное задание, охранять зону отчуждения, в которую попала деревня Русская Караболка. Все ее жители были отселены, а дома полностью разрушены и закопаны. На месте деревни сейчас поле. Ему тяжело стоять, местный мулла подает ему стул. Он говорит, что они стояли, чтобы охранять зону от посторонних глаз, чтобы проезжающие по дороге не видели, как разрушают и закапывают дома. И чтобы они не задавали лишних вопросов. Суставы пострадали у всех. Кто может делает себе операцию. Не всем она доступна.

Случайно в деревне сначала сгорела школа, потом сгорает сельсовет, за ним полыхает контора колхоза. Те кто тушил, находят под каждой дверью ложки с остатками ветоши. Был ли поджог или так жизнь сложилась, гадают по сей день. Но в документах Гульшары записей о ее работе и жизни в 1957 и 1958 годах нет. Написано, что сведения отсутствуют.

Узнали люди об аварии только в 1993 г., прочитав статью в газете. Многое стало понятно и одновременно страшно - за детей и внуков. И еще потому, что столько лет молчания только усугубило их жизнь. Дрова из березовых дров напичканы плутонием. Протопили печь, подышали им. Грибы и ягоды тоже с плутонием. Также и овощи.

Те, кто был под режимом секретности начали рассказывать… Отец Гульшары, умирая от рака, в последние дни жизни рассказал, что его, как агронома, вызывали в Челябинск, рассказывали про аварию и предупредили о не разглашении государственной тайны. Дочери рассказал, надеясь, что она сможет добиться правды.

А когда стало можно говорить, то жительница Татарской Караболки, работавшая в те годы фельдшером в соседнем поселке рассказала, что после аварии к ней пришли несколько человек в белых комбинезонах. Предложив им чай, она еще удивилась, что гости достали свои продукты. Они просили пройти с ними по деревне, чтобы убедить людей переселиться. Предупредив, правда, что все это государственная тайна. Прошли и ушли.

С 1994 г. карабольцы начинают отстаивать свои права. Надеются, что суды им помогут. Но в 1998 г. закрытое совещание Челябинского облсуда запрещает людям судиться. А хотят люди не так уж и много: признания их ликвидаторами аварии и назначение соответствующих компенсаций. Тогда на помощь людям пришел Верховный суд и иски снова стали принимать. Но в 2006 году после аналогичного совещания, как потом скажут многие судьи, «лавочку прикрыли».

«Вы можете спросить: «Разве можно запретить судиться?», - пишет в 2007 уполномоченному по правам человека в РФ сельский сход Татарской Караболки: «К сожалению, фактически это так. Для этого суды в регионе используют различные приемы. В последние десятилетие многие суды в области просто отказывались брать заявления карабольцев. Но если заявитель начинает настаивать, ссылаясь на знание закона, то ему говорят: «Ладно, подавайте, но решение все равно будет отрицательным». Кунашакским районным судом применялся также прием добровольно-принудительного отказа от исков. Около 20 карабольцев пригласили в суд и под угрозой штрафа заставили отказаться от исков.». В этом письме российскому омбудсмену еще много боли и слез и только одна просьба: приехать самому или прислать своего представителя. Этих людей ждут до сих пор.

Еще Татарская Караболка интересуется, а знают ли те, кто пользуется энергией АЭС в России и за рубежом, сколько горя и боли стоят отходы атомных станций? Что происходит с отходами АЭС и кому на голову летят выбросы от переработки отработавшего ядерного топлива. И сколько будет лететь еще? Росатом планирует серьезный выход на международный рынок. А отходы приедут к карабольцам. Смогут ли жители России смотреть в глаза этим людям? Ведь отвечать за это придется каждому налогоплательщику России, так как строительство новых АЭС за рубежом, например, будет оплачивать федеральный бюджет.

И когда старики пожимали мне руку, один задал вопрос: «Можешь ты мне объяснить, как такая большая и богатая страна, которая помогает всем и по многу и по всему миру, не может найти денег, чтобы помочь маленькой Татарской Караболке?» У меня есть много разных ответов, но нужный я подобрать не смог. Поможете? Но чем вы все точно можете помочь, так распространить эту историю как можно дальше. Доступа к СМИ у людей нет. Их все хотят забыть, а такого допускать нельзя!

Алексей Киселев